Хочу я вернуться

В родные края.

Мой край — где деревья

Под ветром шумят.

 

Мой край — где колышется

Водная гладь.

Я родиной буду его называть.

 

Не там, где пустыня,

Не там, где песок,

А там, где под дубом

Журчит ручеек.

 

Не там, где кирпичные строят дома,

А там, где девичьи стоят терема,

А там, где на дудке играет пастух

И где кукарекает звонко петух.

 

Мой край — там, где ливень

По крышам стучит

И робкое солнце пробиться спешит.

 

Мой край — где ночами поет соловей,

Тоскливо поет он о доле моей,

Где в воду рыбак опускает сеть…

Где ж край мой любимый?

Скажи мне, ответь!

1983 год

Ты помнишь погожий осенний денёк,

Когда на вокзал мы пришли,

И кем-то затоптанный жёлтый листок,

Который ты поднял с земли?

Сказал ты: «Взгляни на кленовый листок —

Недавно ведь зелен он был

И сладкий древесный живительный сок

Весною и летом он пил!

Но осень пришла, этот лист пожелтел

И вскоре на землю упал…

Он к древу родному вернуться хотел,

А видел — лишь людный вокзал.

И так продолжалось до самого дня,

Когда он в момент роковой,

О лете печальную память храня,

Раздавлен был чьей-то ногой…»

1985 год

(Посвящается всем поэтам, рано ушедшим из жизни, и в том числе моему двоюродному дяде Евгению Шлионскому, автору текста к песне «Соломинка» из репертуара Аллы Пугачёвой)

Я старше их. Я их пережила –

Двух классиков, погибших на дуэлях,

И рыцаря, сошедшего с ума,

И странника, который был расстрелян.

И лирика, что узел повязал,

Уставши комсомол постылый славить,

И бунтаря, что век свой воспевал,

А кончил, пистолет к виску приставив.

Ту, чьей могилы затерялся след

В елабужской глуши необратимо,

Того, кто на Крещенье принял смерть

От рук своей подвыпившей любимой.

И барда бардов, чей уход со сцен

Совпал с угаром дней Олимпиады,

Другого, что так жаждал перемен,

Уснул и стену получил в награду.

И даже тот, кто наш прославил род

«Соломинкой», что вся страна поёт,

Ушел на целый год меня моложе…

Я старше их. Я их пережила

И, кажется, немногое смогла,

Но каждому свой путь отмерен всё же.

Июль 2021

Состав несётся полным ходом,

Торя пути внутри трубы

Из края в край, от года к году

Сквозь лабиринт твоей судьбы.

Сквозь суету семидесятых,

Когда в диковинку метро

И продавалось в автоматах

По три копейки всласть ситро.

Сквозь «Детский мир» восьмидесятых,

Еще без термина «застой»,

И за Дрюоном постоять бы,

И за варёной колбасой…

Сквозь все угары девяностых,

Когда весь мир пошёл вразнос,

А все ж тебе не страшно — просто

Терять-то нечего всерьёз.

Ну а потом уже неважно,

Который век, который год:

Лишь вместо покетов бумажных

В гаджеты пялится народ.

И та же тьма несёт вагоны

Тоннелем, тесным как труба,

К порогу вечности бездонной,

Что нам единая судьба.

Октябрь 2021

В нас, с детства мыслящих по-русски

Живым плетением словес,

Бурлит, вскипая в жилах узких,

Веками скопленный замес.

Здесь мощь богатырей славянских,

Чей бог – Ярила и Перун,

Варяжский след змеёй остался

Вплетён в изгибы генных рун.

Лихих кочевников наследье,

Набег сулящих и полон —

Уменье так ударить плетью,

Чтоб сладить с диким скакуном.

Ну а кому-то в сердце бьётся,

Гудя тревожно, как набат,

Нетленный пепел Холокоста —

И нас не обошедший ад.

Мы крещены огнём и болью,

Омыты тысячами вод,

Какой же только нынче крови

В нас, русских людях, не течёт!

Но всё ж язык у всех единый,

А слово — символ всех основ.

И, как ни бейся, не уйти нам

От бурной памяти веков…

Октябрь 2021

Зима – она как будто вне эпох:

Струится тяжко на морозе вдох,

Скрипят по насту быстрые шаги —

Лишь силуэт, и более ни зги…

Гулять выходит человек с собакой,

Одетый в шапку, валенки и ватник,

Проходит торопливо под окном,

Откуда кошка пялится с котом…

И тот же жар идет от батарей —

Как в детстве, душно в комнате моей.

И полки книг, и лампы ровный свет:

Ни прошлого, ни будущего нет…

И если надо срочно по делам,

Чтоб не скользить, плетёшься по углам.

Все тот же гололёд, и снег не чищен…

Коришь себя – зачем из дома вышла?

А где-то там, рукой подать, близка,

В студёной мари прячется Москва,

И дым из труб, и купола церквей,

Как было встарь, во времена царей…

Но времена смешались и застыли:

Всё так же отливает вечер синим,

И до утра не гаснут фонари…

То в детский сад, то в школу и из школы,

Да по дороге в стёклах блеск от ёлок.

И те же декабри и январи

Шагают мимо новогодних окон,

Заматываясь в шубу, точно в кокон.

И снова, как и сорок лет назад,

По городу проходит снегопад…

Вот мир уже другой — белёсый, странный…

Авто у дома заметает снег,

Так, что под ним совсем не видно марок.

Четыре мне. Меня везут на санках

Через сугробы в двадцать первый век…

Январь 2022

Терзают ум сплошные «если б не…»,

Как только вспоминаешь о войне —

Не нынешней, а той, в сороковых,

Всё дальше уходящей от живых.

Дождись, как немцем будет взят Смоленск —

Ничьим отцом не стал бы мой отец.

Под бомбами вагоны для скота —

Всё лучше, чем прабабушки судьба.

Как убивали их: и дочь, и мать,

И малых внуков – нынче не узнать.

И где могилы – кто покажет мне?

Вот если б дело было не в войне…

А если б не доехал поезд в тыл?

А если б направленье изменил?

А если б просто не было войны,

Чьи жизни оказались б спасены?

Но не сорвать судьбу, как трын-траву —

Я родилась и на земле живу,

И этим, по закону «если б не…»,

Обязана далёкой той войне.

Сентябрь 2022

Мне чудится, что эта осень

Походит странно на другую —

Ту, что воспеть себя не просит,

В ячейках памяти колдуя.

Отмерившую ход начальный

Квартире новой в старом доме,

И скрипу лестниц деревянных,

И палисадникам надворным.

В себя вместившую так много,

Что с жизнью целою сравнится:

И переезды, и ремонты,

И первый снег из стен больницы.

Ту, что такой казалась длинной

Мне, бесконечно пятилетней,

Раскинув щедрую палитру

Из разномастных впечатлений.

А нынче, лето чуть проводишь —

Рукой подать до зимних трактов,

Как будто та, другая осень,

Была давно, да и неправда.

Октябрь 2022

Уходят люди, остаются вещи —

И сумке сносу нет с ремнём наплечным,

Сервизам, книгам в стенке за стеклом,

Комодам, стульям середины века —

Не нынешнего, преданным и крепким,

От пустоты хранящим старый дом.

Вот к свадьбе серебра набор дарёный,

Вот чашка, из неё ты пил ребёнком…

А помнишь, как пришлось ломать буфет,

Освобождая место для столешниц,

И гарнитур выбрасывали прежний,

Что куплен при отце и при совке?

Другой же, что стоял когда-то в спальне,

Тот, за которым очередь ночами

И на который все рвались смотреть,

Сегодня вовсе в рухлядь поистрачен.

Давно уж нет родительских кроватей,

А гардероб никак не запереть.

И зеркало таинственным пределом

Сочленено с комодом-новоделом

В той комнатушке, что теперь твоя.

А раньше были бабушки палаты:

Тут, на диване, узком и горбатом,

До твоего рожденья умер дед,

А бабушка преставилась на койке,

Где из металла спинки и решётка,

Да мягкого почти совсем и нет.

Теперь здесь шкаф-купе и шкаф с посудой,

Рабочий стол с гудящим ноутбуком,

Ещё один, отцовский, у окна…

Так, прошлому послав привет прощальный,

Мы обрастаем новыми вещами,

Но и они состарятся без нас.

Декабрь 2022

Как можно не уметь писать стихов,

Не откликаться на вселенский зов

Потомку доморощенных поэтов?

Тем более какая-то пра-пра

Сказительницей некогда слыла,

Хоть грамоте не учена при этом.

Как можно не суметь придать настрой

Любым гаджетам, коих нынче много,

Когда покойный дед и прадед твой

Механиками числились от Бога?

Прапрадед был ещё из крепостных,

Служил семье господской верой-правдой,

И умудрился с ходу завести

Автомобиль мудрёный иностранный!

А дед в войну на танке прошагал

Европу аж до самого Берлина —

И по пути, без паузы в боях,

Бесстрашно ремонтировал машины.

А после, в мирной жизни, сел за руль,

Возил в авто секретаря парткома,

И никаких тебе свистящих пуль,

И никакого боевого грома…

Что мама? Проработала в НИИ,

Там неплохой считалась машинисткой:

Могла без опечаток обойтись

И вставить лихо лист в машинку чистый.

Отец, чьи предки не гоняли плуг,

Отбыл повинность в университете

И жизнь окончил доктором наук,

Недаром звался физик-теоретик!

Не потому ль люблю я рифмы в счёт,

Слыву гаджетоманкой, а ещё

Вслепую набираю текст на клаве.

И из-под пальцев то научный труд,

То сказки и истории бегут –

Спасибо генам, что во мне взыграли!

Июнь 2023

Нигде, наверно, больше нет

Такой весны, как здесь, в России,

Когда в золу расплавлен снег

И в лужи — корки ледяные.

И спать ночами не даёт

Капель, стекающая с кровли,

И ветер в стёкла бьёт и бьёт,

Как будто кличет зиму снова.

И вдруг из этой черноты

Проглянет солнце ненароком,

Окутав призраком листвы

Деревья, голые до срока.

Земля же вздыбится травой,

А небо станет синим-синим,

Как и положено весной,

В черёд сменившей морок зимний.

Кто выбрал вечное тепло

Израилев там, иль Австралий,

Тому живётся тяжело

Без холодов и без проталин.

Там, у далёких берегов,

Весь год царит почти что лето.

Там нету зим и нет снегов,

Но и весны — считай что нету.

Апрель 2024

Мир, как яблоко, бьётся

О ладони твои.

Мы, что семя, под солнцем

Прорастаем в любви.

Нежный лепет рассвета,

Алым боком закат.

Между ними планета,

Наливная, как сад.

Мы слиты воедино,

Скреплены навсегда

Золотой сердцевиной —

Той, что в центре плода.

Под корою железной

Мякоть строит миры,

И ни съесть, ни разрезать

Плод, не сняв кожуры.

Август 2024

На бору по сосенке срублена,

Снегом ли, туманом укутана.

А внутри у ней печка с каменкой,

Чтоб топить дровишками баньку-то.

Лавки да корыта с ушатами:

Все равны тут – бедный, богатый ли.

Каждый наг, как на свет родившийся,

Ни к чему чины и различия.

Только ступит гость за порог,

Закружит, завертит парок.

Да пойдёт плясать банный дух —

Выгонять из тела недуг,

Душу добела очищать.

Веником всю дурь выбивать.

И из баньки выйдешь, сокол,

Не таким, как в двери вошёл.

Но успеешь жизнь разменять

До другого банного дня.

Октябрь 2024